Владычный полк - Страница 10

Лошадь – даже не боевая, не скакун, а тягловая – стоила немалых денег. В крестьянском хозяйстве без нее никуда – ни землю вспахать, ни дров на зиму привезти.

Отец Гермоген несколько раз оборачивался. Андрей заметил, что он сидел, полуобернувшись на облучке.

– Погони опасаетесь?

– Ее. Думаю, не случайное нападение было. Кабы не братия из Владычного полка, я бы уже беседовал с Господом.

Про Владычный полк Андрей слышал в первый раз.

– Про какой полк ты говоришь, отец Гермоген?

– Не знаешь, что ли?

– Нет, – покачал головой Андрей.

– В Господине Великом Новгороде три рати. Две из них постоянные – дружина князя и Владычный полк, подчиненный архиепископу Пимену. А на случай войны есть еще ополчение – им тысяцкий ведает. И запасы – копья, луки, стрелы – все у него хранятся.

– Ей-богу, отец Гермоген! Про Владычный полк не слыхал ранее.

– Такой не только в Новгороде, но и в других епархиях есть – да в той же Москве окаянной, – вырвалось у монаха.

– Не любишь ты Москву, отец Гермоген.

– Не люблю. А за что ее любить? Как ирод этот сел на престол, так создал опричнину – порождение дьявола. Тьфу! – Гермоген перекрестился.

Ехали они почти дотемна, а когда на землю стали опускаться сумерки, остановились на постоялом дворе. Прислуга поставила лошадей в стойло, насыпала им овса, дала воды.

Гермоген снял комнату, но прежде прошел в трапезную.

– Ты что кушать будешь? – обратился он к Андрею.

– Я бы чего подешевле – щец с хлебом.

– Э, нам завтра силы нужны, а щи – еда несытная. Заказывай, что хочешь, я заплачу. Ты вроде как на службе у меня.

– Так ведь пост, отец Гермоген.

– Э, Андрей! Пост не соблюдают воины, болящие и странствующие. Не знал?

– Знал, Писание читал, но как-то вылетело из головы.

Гермоген сам сделал заказ: Андрею мясного – курицу, жаренную целиком, с гречневой кашей, пироги с капустой, сыто. Сам же поел жареной рыбы с хлебом и запил молоком.

– Вот теперь пойдем отдыхать.

Они зашли в комнату. Гермоген поставил на стол сундучок и сам запер дверь на запор.

– Ты уж прости, тебе на лавке спать придется – кровать одна.

– Мне не привыкать.

– И помни: что бы ни случилось, береги сундучок.

– Да помню я, отец Гермоген!

– Не серчай, дело важное.

– Да кому твои бумаги нужны? – подковырнул его Андрей.

– Откуда знаешь про бумаги? – глаза Гермогена остро блеснули.

– Догадался. Если бы в нем было золото, сундучок был бы неподъемным. За тряпье ты бы так не держался. Вот и остаются бумаги.

– Молодец, наблюдательный.

– Это не главное мое достоинство.

– Жалко, толмача моего убили – рядом со мной в возке сидел. Потеря большая, пока такого сейчас найдешь…

– Тоже мне, беда!

– Да ты хоть один язык окромя русского знаешь? – возвысил Гермоген голос на Андрея.

– А как же? Целых сорок! – пошутил Андрей.

Гермоген неожиданно произнес фразу на греческом – и Андрей ее понял, с ходу перевел. Гермоген продолжил на латинском – этот древний язык применялся дипломатами, врачами и священниками. Андрей и эту фразу перевел – к своему удивлению.

Гермоген уставился на него подозрительно:

– Ты не шпион ли Ионов?

– Упаси Господь! Я его в глаза никогда не видел, а кромешников не одного уже жизни лишил. Да ты сам видел!

– Видел.

И Гермоген заговорил на немецком. В Новгороде немецкий знали многие: купцы, ремесленники, бояре, служилый люд – те, кто часто общался с заморскими гостями.

Андрей и эту небольшую речь перевел.

Гермоген удивился, глаза его округлились. Он встал и обошел Андрея, приглядываясь:

– Ты где языкам обучился?

– Жизнь научила. Я ведь во многих странах был, не только на Руси.

– Хм, занятно.

Насчет стран Андрей солгал. Гермоген вперился глазами в Андрея. Ну-ну, поиграем в гляделки. Взгляд у Гермогена был тяжелый, испытующий, проникающий в самую душу. Андрей глаз не отвел.

– Да, похоже, ты не лжешь, и нечистых помыслов у тебя нет.

– Я и не сомневался.

– Дерзишь!

– Не думал.

– Вот что. Есть у меня мысль… Ты ведь человек свободный.

– Ото всего.

– В самый раз. Предлагаю тебе для начала вступить во Владычный полк.

– Нет, Гермоген, не воин я; не мое это.

– Месяца на три. Азам боя поучишься, саблей владеть, копьем.

– Доброе слово, подкрепленное пистолетом, надежнее.

– Серой твой пистолет воняет, аки дьявол.

– За таким оружием будущее.

– Что ты можешь знать о будущем? Даже я, служитель Господа, не знаю, что будет завтра. Так вот, словечко я за тебя перед архиепископом замолвлю. Помашешь сабелькой, а потом ко мне, в канцелярию.

– Зачем?

– Толмачом – неуж не понял?

– Скучная работа, бумаги переводить не по мне.

– Ты гляди, какой ершистый! Саблей он махать не хочет, над бумагами сидеть не будет… Вот сегодняшнее событие – это часть нашей службы.

– Службы кому?

– Церкви и Великому Новгороду. Золотых дворцов не обещаю, но комнату на подворье выделю. Будешь сыт, одет, обут, а уж дальше – как себя проявишь. Надеюсь, писать умеешь?

Андрей засмеялся.

– Ты чего?

– Я еще считать умею, причем лучше тебя.

– Один из смертных грехов – гордыня.

– Я не бахвалюсь, просто сказал.

– Ох, непрост ты, парень, ох, непрост!

– Конечно, каждый человек – загадка!

– Позже поговорим, а сейчас спать надо, путь трудный.

Они легли отдыхать. Гермоген поворочался, потом спросил:

– Так я не понял, ты согласен?